Вспомнил я историю про собственную алчность и дурость. В 1992 году я проиграл в карты 25 тысяч. рублей. Масштаб цен точно не помню, но за месяц работы на стройке я тогда получил 15 тысяч, при том что работали мы за троих, стройка была богатая, а работа полна опасностей – то водка паленая попадется, то дачники, для которых что-то пообещал стырить, взял аванс и кинул, репу начистят.
Ну все же если так прикинуть, сравнив нынешние и тогдашние цены на водку и дорогие кроссовки (мне с того времени запомнились только эти покупки), то в ценовом эквиваленте на сегодняшний день это тысяч 30. А такие деньги наверное и сейчас имеются не у каждого 13-летнего подростка. Дважды за неделю отхватив в дыню, я понял, что карточный долг - дело чести. В июне я проиграл, в конце июня и начале июля получил в бубен, а в июле мы с мамой поехали в город Оренбург.
В Оренбурге при посещении магазинов в голову мне пришел блестящий бизнес-план – купить двадцать футболок с капюшоном (в нашем предуральском запердяеве их тогда не продавали), выгодно сбагрить на родине и на барыши погасить долг или его часть. Удивительно, но мама повелась на мое гонево и вложила в эту утопию практически все отпускные.
В 90-е наша страна, как Буратино, верила в возможность внезапного обогащения, и самое удивительное – многим это удавалось. Но разумеется не мне. Когда мы приехали домой, весь рынок был завален такими же футболками, но азиатского производства. В то время как раз началась разнузданная торговля товарами народного потребления с поездов «Москва-Пекин» и «Москва-Улан-Батор», которые проезжали и через наш город.
К бизнесу своему я тут же охладел, предоставив маме самой решать судьбу кучи футболок. Мама сумела выйти из положения – из уважения к ней злосчастные футболки выкупил по себестоимости живущий этажом выше сосед Игорь. В нашем городе он был пионером ларечного движения и денег у него тогда было, как у дурака махорки. Он пропивал их так активно, что через 10 лет уже бомжевал в сарае на родительской даче, а когда по пьяни его сжег, без проблем устроился в то же садовое общество сторожем. Этот Игорь с его другом Пашкой, оказались первыми (и на сегодня последними) живыми гомосексуалистами, которых я видел в жизни. Узнал я это случайно, подслушав разговор тети Зои, сестры Игоря, с моей мамой. Ничего манерного или хоть отдаленно напоминающего нынешних телепидоров в Игоре с Пашкой я не замечал, и вообще всегда был уверен, что они просто верные собутыльники. Да и как опознать геев в полуспившихся провинциалах?
Впрочем и не до того было. Убоявшись кредиторов, в августе я пошел работать на стройку и в сентябре отдал часть долга. В уплату другой его части пошла моя доля в богатстве разрушенной империи – я отдал свой ваучер.
Одна футболка у меня все-таки осталась. Когда дома никого не было, я надевал ее, голубые джинсы, кроссовки, и танцевал в большой комнате хип-хоп, неуклюже имитируя движения из клипа ЭмсиХаммера «Кентачтис». Магнитофона у меня не было, поэтому плясать приходилось под единственную энергичную песню из имеющихся в доме на виниловых пластинках. Песня называлась «На недельку, до второго я уеду в Комарово». Однажды за этим занятием меня застал папа. Он так громко смеялся, что когда на другой день футболку, сохнущую на веревке во дворе, украли неизвестные злоумышленники, и танцевать мне стало не в чем, я почти не расстроился.
Этим летом я был в родном городе, видел Игоря и Пашку, они все еще вместе, все так же пьют, а Игорь до сих паносит футболки с капюшоном.
Главная