- Хау, Великий Вождь! – дурашливо вскинул руку Великий Завоеватель.
- Привет, скальп. – хмуро буркнул Вождь. – Чего звал?
- Это переговоры, мой медномордый друг. – обиделся Завоеватель. – А на переговорах принято быть вежливым.
- Я и был вежливым, когда назвал тебя скальпом, лысая образина. – пояснил Вождь. – Это было самое вежливое из того, что я хотел сказать. Чего надо, подлый Завоеватель?
- Ну.. К делу – значит к делу. – кивнул Завоеватель. – Мы пришли с миром и хотим мира.
- Езжайте домой – там мирно. – посоветовал Вождь.
- Это неприемлемо, дикарь. Наш дом уже тут. - стиснул зубы Завоеватель.
- Интересные дела. – удивился Вождь. – А наш дом тогда где?
- Тоже тут! – терпеливо объяснил Завоеватель. – Мы предлагаем жить в мире.
- Белым и красным? – подавился слюной Вождь. – У нас же дети будут на флаг Польши похожи.
- Ну... Дети, положим, врозь. – содрогнулся Завоеватель. - А города – общие.
- Какие города? – не понял Вождь. – У нас тут нет городов.
- Ну разные города. Построим города и заживем. Нью-Йорк-сити, например. Атланту-сити опять же. Много разных сити можно построить.
- Мы не согласны. – покачал головой Вождь. – Дурацкие названия. Почему надо добавлять это «сити»? Почему не «зиты» или «гиты»? Или можно даже «идиты». По-моему, замечательно – Нью-Йорк-идиты!

Беспезды в жызни каждого человека наступает мамент, когда хочеццо рвать, метать, убивать, насиловать животных, пиздить маленьких детей, хуярить вотку цыстернами и даже ебать страшных нифпизду неприходных для этой светлой цели баб. И у меня ребята наступил, такой никудышний эпизод в моей жизни. Папёрли меня друзья с работы за пьянство, дебош и раздачу бесплатных пездюлин личностям из высшего руковадящщего состава. Бля пиздюлины конечно громко сказана. Так пендаля директору влепил. Думал, что это Генчик Скворцов шароёбицца без дела. Ищо дал главное и ору, как долбоёп.
- Де пиво иблан!
Мы его за пивом заслали. А этот невнятный педорас Скворцов, жополиз хуев, носит такой же кастюм, как директор наш Сергей Алексеевич. Ну и этот самый Сергей Алексеевич (претензий к нему ни имею нихуя) не одобрил тык сказать моё неафициальное абращение к своей персоне. Я ещё по-моему при ударе слегка по кокосам ему попал. Неудачно как-то ударил. Сергей Алексеевич согнулся пополам и суетливо схватился за свою пострадавшую яйцерезку. Затем развернулся и посмотрел на меня. Вид у него мало сказать, что был охуевший. Охуели даже его дорогие итальянские очки. Ну и после таких, мягко говоря, аццких недарозумений сплавили меня и забыли, как звать. Я ещё думал, не попади я по кокосам, оставили бы меня или нет. Потом, поразмыслив, понял, что яйцаны директорские тут не причом. Общая картина была нихуя не дружэственная для меня и моего сраного имиджа.

Теперь я слоняюсь, как бамжара па офисам, разговариваю с дибильноватыми сотрудниками кадровых агенств и удивляюсь всякий раз когда засовываю свою клешню в карман и не обнаружываю денег на пиво. На пиво нет денег! Это конечно не конец света. Это гораздо хужэ.

Всё началось, когда, как это иногда случается, Света, секретарь генерального вызвала всех начальников отделов типа на совещание. Наш главный дедушка сподобилса съездить в москву на семинар по управлению кадрами и теперь дрочил от нетерпения излить на нас полученную житейскую мудрость. Мы и сидели теперь блять как пингвины за пошарпанным столом для заседаний, водили пальцами по липким кругам от чая и пива, и зевали. А тем временем, босс пиздел чего-то несусветное про корпоративную культуру, мотивации и ещё какую-то буйню. Было скучно до безобразия, пока босс не заключил:
-… но вот я потом поговорил с руководителем одной корпорации и он открыл мне по секрету ключ успеха, чтобы все работали как надо. Он звучит просто, простите за грубость: «ебать их надо блять без вазелина чтоб шевелились… чуть что сразу на ковёр к себе и ебать!». Знаете, я долго думал над этим на обратном пути и пришёл к выводу, что в таком подходе есть рациональное зерно. Поэтому, дорогие коллеги, я купил за счёт нашего завода этот ковёр, который вы уже все видели, рад что он вам понравился. Так я не намерен больше прощать ошибок в работе! – мы переглянулись и покосились на ковёр, а он продолжал – но есть одно НО: я не могу ебать мужиков, воспитание не позволяет. Поэтому мы поступим следующим образом… Я возьмусь на кадровую работу с женской половиной персонала, а вами – он сурово зыркнул на нас с Лёхой и Мишкой, видимо займётся Светочка.

За дверью, из приёмной дзынькнула разбившаяся чашка, Надежда Петровна закашлялась, а все остальные, что естественно для таких новостей, ушли в глубокий затуп и молча таращились на босса. Наконец главбухша прокашлялась и прошептала « Евгений Матвеич….как йебать… кого?». А Матвеич ликовал – Ага, ссуки! я так и знал что такой жёсткий подход вам не понравится! Вот теперь и будете знать, все будете работать! А кто будет плохо работать – будет валяться на этом ковре и молить о пощаде! Свободны!

Он отвернулся к окну, скрестив на груди руки с видом человека который ВСЁ СКАЗАЛ НАХ, а мы, молча вывалились из кабинета, в который тут же побежала бледная Света.

В одно распрекрасное утро Виктор ехал в общественном транспорте по каким-то своим делам. Общественный транспорт всячески радовал Виктора своей незагруженностью, гендерным составом пассажиров и немилосердной тряской на заднем сидении.
Как-то так сложилось, что в общественном транспорте, в это утро, кроме Виктора, из мужчин наблюдался только водитель маршрутки, которого можно было не считать, ибо человек делом занят – правила нарушает, матерится на кого-то, деньги считает и по ухабам трясет маршрутку.
А от этой тряски у совершенно незнакомой Виктору женщины, сидящей рядом, в районе декольте случались всякие волнительные колебания...
Зрелища у Виктора были, хлеб в магазин обещали завезти к одиннадцати, уступать место не нужно было никому – в общем, утро было самым что ни на есть замечательным.

До тех пор, пока обладательница волнительного декольте не вздохнула тяжело и не отвесила Виктору оплеуху. Не так, чтоб сильный удар вышел у слабой женщины, но довольно таки звонкий и очень обидный.

- Вы с ума что ли сошли – незнакомых людей по морде хлопать? – возмутился Виктор, поглаживая ушибленную щетину. – За что? Не смотрел я в ваше декольте! Больно мне надо – декольте ваше сомнительное перед работой рассматривать?
- А за то, что он мне всю жизнь испортил, подлец такой! – ответила ненавидяще женщина.- Это еще мало. Надо было еще и с другой руки врезать, но несподручно мне.
- Кто он, шизофреничка? – возмутился Виктор еще раз. – Я вас в первый раз в жизни вижу.
- Муж мой! – сказала женщина и еще раз влепила Виктору по физиономии. – Пьет сильно, на меня руку поднимает, денег домой не носит. Сил уже нету никаких терпеть это безобразие.
- Прекратите меня по лицу своими культяпками хлопать! - закричал Виктор. – Я-то причем? Мужа своего хлопайте по чему хотите. Сколько влезет. Хоть вообще убейте его.

- Фу, заебись! – Паша закончил ссать и стряхнул с члена последнюю каплю.
- Да и так уже заебался! – раздался сварливый голосок.
- Кто здесь? – вздрогнул чувак и обшарил взглядом совершенно пустой туалет.
- Это я – твой дружок! Кажется, так ты меня называешь? – слова доносились снизу. Паша глянул и не увидел ничего, кроме своего хуя. – Да-да, это я, твой многострадальный пенис!
- Какой еще в пизду пенис?! – возмутился пацан.
- Ой, только не надо про пизду! – взмолился голос. – Все, что я вижу в этой жизни – это унитаз, пёзды и изнанка трусов.
- Охуеть! Говорящий буй! – Пашка покрутил залупу, пытаясь понять, чем там можно разговаривать.
- Отстань, рукоблуд несчастный! – завопил пенис. – И так всего исшоркал. Ты мной только пользуешься, и нихрена не ухаживаешь!
- Как?! – возмутился Пашка. – А кто тебя моет каждый день?!
- Блять, помыть и дурак сможет! – буй обиженно засопел. – Нормальные люди своим хуям интимные стрижки делают, а я с этой волосней на Киркорова похож!
- Да нет, не похож, - парень оглядел причиндал со всех сторон. – Киркоров седой.
- Я хочу быть красивым! – мечтательно вздохнул буй. – Нацепи на меня хоть бантик, что ли?
- Обойдешься!
- Пашка, с кем ты там разговариваешь?! – капризно донеслось из спальни.
- Да ни с кем! Я щас! – пацан решительно запихал хер в трусы и пошел к подруге.
Та уже лежала в заманчивой позе и выказывала готовность к новым безумствам. Пашка скинул плафоны и навалился на девушку, целясь ялдой в промежность.

С минуту помялся перед зеркальной дверцей шкафа. Пиджак вроде больше стал, болтается как-то нелепо. Растянулся будто. Штаны погладил, носки сменил. Щетину с лица сбрил. Нормально, ёпта! Галстук – набуй. В магазин же иду. Выгляжу не мерзко и этого достаточно. Туфли ободранные маркером закрасил. Порядок.

Этот магазин недавно здесь открылся. С месяц кажется. Витрина красивая, светящаяся вся. С картинками. Я когда с работу иду, всегда немного притормаживаю. Чтоб посмотреть. А зайти всё не решаюсь чё-то. Не так меня, наверно, родители воспитали.

По дороге заскочил в рюмочную. Несмотря на ранний час, там что-то делали несколько синегалов. Быдло типа меня. В три приёма хуячу стакан водки. Для храбрости, говорят, помогает. Вроде подействовало. Я как будто стал Шварцнэгером или ВанДамом. И почему говорят, что водка это плохо? Водка – это не плохо.

Вот она, та самая витрина с голыми женщинами, плётками и прочими аксессуарами садо-мазо. Удачно время выбрал. Внутри пусто, тихо, только музычка играет. И пахнет чем-то приятным. Как пиздой подмытой. Иду к прилавку. Сам лицо бесстрастное сделал, а внутри страх. Не то чтобы я сцал, а волновался слегка. Первый раз тут всё ж

Продавщица приятная. Молодая, пухленькая, но немного. Как раз, чтоб сиськи не перевешивали. С интересом смотрит, оценивает. А как же, обычно к ней, поди, извращенцы всякие приходят или педики. А тут я. Несомненно, у неё встал на меня клитор.

"- А-а-а! – шум цеха перекрыл взволнованный вопль кладовщицы Лиды. – А-а-о-а!
Я схватил её за плечи и несколько раз энергично встряхнул, как жадный ребёнок трясёт чужую копилку:
- Что случилось, Лида? Дефолт? Саакашвилли у ворот? Женская менструация?
- Палычу голову хуем пробило! Убило нашего Палыча хуем-то! А-ы-а! О-у-о! Хуем головушку проломило!!!
- Да не пизди, глупая баба! – я оставил её и бросился к станку токаря шестого разряда Палыча. – Не может буй голову проломить! Тем более коммунисту!
У станка уже собрался народ. Товарищи молча обступили мертвеца. Тот лежал почти целый, не считая действительно проломленного седого жбана. Витала атмосфера срыва месячного плана. Фрезеровщики скупо рыдали…
План в тот месяц мы конечно обосрали процентов на тридцать. Лида перевелась в малярный цех и там сторчалась на ацетоне. А какой шутник зажал в шпиндель палычевого станка полуметровый каучуковый буй, что, раскрутившись, погубил токаря, так и не узнали."

Тут коллега на свадьбу пригласила. Почему-то, блин, меня одного из офиса. Хотя ебали её, вроде, все мужики с работы. Ну и я разумеется. К слову, Танька немного не в моём вкусе. Толстовата, сиськи дряблые, чувство юмора своеобразное, пограничное, я бы сказал. Выебал. Из коллектива выделяться не хотелось. Я ж на хорошем счету в кампании.

Расскажу то, что видел сам. Кот был самый обыкновенный по размерам, серый такой, длинношерстный. Мама звала его Мурзиком. Обыкновенный повторяю, в общем-то, кот, любил ловить мышей и птичек на даче летом, и греться под батареей зимой.

Блин, как же трудно бывает объяснить чего-нибудь другому человеку, когда совершенно не владеешь терминологией! Просто ужасно себя чувствуешь! Вроде бы ты, человек с высшим техническим образованием, инженер электронщик, программист со стажем, а от слов «сифон, слив, шаровая» впадаешь в ступор.
Задача проста – купил на кухню новую раковину, поставил ее, полюбовался, а потом обнаружил, что та вот пластиковая фигня которая, кривляясь под разными углами, идет в трубу, вовсе к раковине не подходит! То есть втыкается она туда успешно, но, несмотря на три резиновые прокладки все равно протекает.
Вывод какой? Несовместимость форматов, придется искать новое оконечное устройство, и ты идешь в магазин типа «Домовой», потому что он ближе к дому. А когда приходишь, то думаешь, что все-таки зря, потому что разнообразие таких вот фиговин, одна из которых не подходит к твоей раковине, настолько велико, что тебя охватывает душевный трепет.
За мученическими гримасами твоей вторую неделю не бритой морды лица наблюдает мальчик – продавец, лет этак восемнадцати (от военкомата между стеллажами прячется, что ли?), потом, наконец, сжаливается и подходит:
- Вам помочь?
- Эм-м-м, - мнешься ты, - Мне нужна….
И вот тут ты подвисаешь, да? Креативщик со стажем начинает судорожно подбирать слова, бледнеет, покрывается холодным потом, пытается что-то выдавить из себя, но ничего умного придумать не может и глубокомысленно заявляет:
- Э-э-э-э, кхм… мне нужна буйня!
- Правда? – продавец, кажется, вовсе не удивлен, - Какая именно? Для чего?
- Для раковины, чтобы в общем… ну в трубу, короче… и чтобы машинку к ней того… (чего того, креативщик понимает, но объяснить не может)
- Подключить? – помогает мальчик
- Угу, - облегченно вздыхаешь ты.
- Вам, наверное, нужен сифон? Сразу со сливом, и возможностью подключения слива от стиральной машины. У машинки шланг длинный? Сколько метров? – некоторое время продавец изучает твое лицо, как никогда похожее на Жору Буша, потом тихонечко и как-то тоскливо вздыхает, - У нас есть три разных вида сливов с сифонами. Вот, вот и вот. Они все немного отличаются. У вас какая раковина?

Барон де Гюс взошёл на эшафот, презрительным взглядом окинул ликующую толпу, и повернулся к палачу.
- Долго мне здесь ещё стоять? – поинтересовался он.
- Никак нет, милорд. Уже всё готово.
Палач был вежлив с клиентами, как и пристало настоящему мастеру своего дела.
Косой нож гильотины перерубил шею барона, словно кусок масла. Голова упала в корзину, палач схватил её за волосы и поднял вверх.
Несколько секунд голова корчила в агонии рот, наблюдая угасающее изображение беснующейся толпы. Затем мир мигнул, погас, и всё погрузилось во тьму…

Эта школа уникальна. Она не слишком уж хуевая. Но и не слишком уж пизатая. Просто здесь сохранилась давняя традиция, когда в начале учебного года учеников просят написать сочинение про то, как они провели лето. Традиция, которая давно ушла в забвение и выкинута другими школами. За ненадобностью. Здесь она все еще жива. Другое дело, что лучше бы ее не было.

1.
Жил был пацан. Звали его кароче Виталик. Он был нормальный пацан, носил куртку, джинсы. Однажды Виталик полюбил Светку. Светка была нормальная девчонка, носила юбку, куртку. Виталик к ней подходит грит Светка люблю тебя кароче не могу ждать идем в лес. Светка грит не вдруг ты меня там будешь пугать. Виталик грит не буду. Светка доверчиво согласилась. Приходят они в лес Виталик грит ну че давай дружить вон там на поляне. Светка грит а че нормальное место. Дружит, дружит Виталик со Светкой, Светка кричит от радости. Как назло мимо медведь проходил. Видит – пацану с девчонкой хорошо. Завидно медведю стало. Подошел и как поцарапал Виталику спину. Виталику обидно стало а он боксом занимался ну кароче дал медведю ногой в нос тот огорчился и стал кароче пажирать Виталика. Ну Светка тогда достала нож охотничий у нее был в куртке и медведя разрезала как колбасу по типу. Медведь умер, Виталика он съел почти. Светка плакала один год, а потом у нее ребенок родился, назвала его Виталик.