Впечатлительный

На первом курсе мы с приятелем снимали комнату. Хозяина квартиры звали Василий Семеныч. Ему было пятьдесят с чем-то лет. Работал Семеныч слесарем в депо. Мастер на все руки и, конечно, пьяница. Василий Семеный был маленький, желтый, лысый мужичонка. Можно было бы сказать, что таких до черта везде, если бы не две особенности - усы и голос. Усы были феноменальной длины, серые и толстые как канаты и торчали перпендикулярно щекам, от чего его продолговатая безволосая башка делалась похожей на крестовину от елки. А голос Василия Семеныча в режиме дружеской беседы перекрывал в депо тепловозные гудки. Страшный был голос.

Однажды в гастрономе увидел Семеныч как соседка тыкает в батоны пальцем, выбирая посвежей. Подошел он к ней, и сказал насколько мог тихо.
- Чтобы все булки купила. Поняла?
Женщина посмотрела на желтолицего ханыгу сверху вниз и возмутилась:
- Будет тут мне всякая пьянь указывать! У меня руки чистые.
Семеныч пошевелил усами, и вдруг словно оркестр грянул, в котором десятка четыре музыкантов играют на одном только инструменте – тубе, большой такой похоронной трубе.

- Чистые?! Какие на буй чистые! В мартышку лазила! Сука! В обезьянку свою блохастую!
В гастрономе на окнах и прилавках дрогнули стекла. Сбежались люди. Даже буфетчица из отдела соки-воды на другом конце магазина прискакала. И заведующая. А Семеныч перевел дух и пошел крещендо.
- Вон и мандавошек рассыпыла. Гляди – по булкам расползлись.
И далее по партитуре.
Контуженная звуковой волной тетка хотя и видала виды – в ПТУ завучем работала - сразу сникла. Только сказала:
- Да нет же, это маковые зерна. Мак это...
И то как-то неуверенно. Будто засомневалась.
В общем, опозорил Семеныч женщину.

Был у Семеныча младший брат Виктор, конюх с ипподрома. Братья друг на друга были непохожи. Виктор усов не имел, а голоса его я так и не услышал, хотя заходил он к Василию Семенычу часто. Если столкнешься с ним в коридоре или на кухне, он глаза сразу куда-то подмышку спрячет, губами подвигает и шмыг обратно в комнату к Семенычу. Витя был художник-самоучка. Рисовал акварелью, иногда маслом. Почти всегда лошадей. Картинки свои Витя дарил Семенычу. Тот их на стены вешал, а какие не помещались – складывал в стопку на полу у себя в комнте. Плохие были картинки. Ацтой.

Мой приятель спросил как-то Семеныча:
- А че это Витя такой припизднутый?
Семеныч подошел к приятелю, уперся ему в грудь перекладиной усов и загудел:
- Ты, паря, это, не говори так. Витя не припизднутый. Он впечатлительный.
Приятель засмеялся.
- А какая разница?
Семеныч задумался.
- Разница есть. Припизднутые – они ебнутые с рождения, а впечатлительные – от воздействия факторов.
Тут и мне стало любопытно.
- Каких таких, дядя Василий, факторов? – спрашиваю.
- Жизненных, бля, жизненных факторов, - Семеныч разволновался. Домашнего изготовления суспензия в бутылке на столе заколыхалась как при землетрясении. – Хули вы, салабоны, понимаете? Жизнь – она странная штука. Ох, бля, странная. Витька-то ведь тоже бойкий был, веселый. Пока буйня эта не случилась.
- Какая буйня, Василь Семеныч? Расскажите.
- Да буйня и есть. Нездоровая, - Семеныч долго мял «Астру», закурил и поведал.

- Было это после войны. Мне уж тринадцать лет было, а Витьке только-только восьмой пошел. Семья наша жила в бараке для рабочих, все в одной комнате. Говно не жилье. Мать с отцом ебутся, а ты сопишь для вида. Рядом еще три таких барака стояло. По середине - двор. Мужики скамейки вкопали, песочницу детям насыпали. А мусор всем двором выбрасывали в большой такой ящик. До хуя мусора получалось. Каждый вечер часам к семи приезжал мусорщик все это дело вывозить на свалку. На телеге приезжал. Мерин у него был рыжий. Завел, значит, этот говенный джигит пиздоблядство с бабой одной из соседнего дома. Как она его терпела, не знаю. Он все-таки при исполнении, целый день говно вилами тыкает, ну и, соответсвенно, дух от него тяжелый. Да, видать, пиза посильнее носа будет. В общем мужик всю эту поебень сгребет, в телегу загрузит, и идет на блядки. А мерин его стоит себе. Мужик его и не привязывал. А на буй. Он же мерин. Вот тебе, Ромка, - Семеныч тяжело посмотрел на моего приятеля, - Если тебе, мудаку, яйца отрезать, ты высоко скакать будешь? Не знаешь? То то же.

В тот злоебический вечер так и было. Мусорщик дерьмо все выгреб и пошел, ароматный, к своей бабе. Ну, а во дворе жизнь. Июнь. Дни длинные. Бабки на лавках сидят, попиздывают. Молодухи младенцев прогуливают. Мы с пацанами бегаем, в казаков-разбойников играем. Витька мой в песочнице дворцы строит. Такие он, паря, терема из песка заделывал, нельзя рассказать. Как в сказке, бля, ей богу. Мужики, само собой, бухают. И повод есть - сосед пришел с кичи. Все его Борькой Чуносым звали. Не мужик – хуета одна. Как выпьет – бузит, бабу свою пиздит, да соседок по бараку выебать наровит, на согласие нихуя не взирая. За то и сел. А тут откинулся – герой, бля. Короче, бухали они, бухали, водка кончилась. Всем мало, а Чуносому в особенности. Хочется ему, мудаку, на подвиги, а куражу нет. Магазины закрыты. Тут один и говорит. Есть у меня мол бутылка в заначке. Отдам ради такого случая. Только заработать надо. Выебешь вон того мусорного мерина – твоя бутылка. Нет - пиздуй домой тверезый. Ну, Борька майку разорвал, по фене чего-то заботал, а хули толку. Говорю же, перхоть подзалупная, а не мужик. Ну, в общем, залез он на мерина.

Мы с Ромкой разинули рты.

- Как это залез?

- А так это. Каком кверху. Портки спустил, ноги на оглобли поставил, по одной на каждую, раскорячился, федора достал, меринов хвост отодвинул - и вперед. Как уж Борька елду свою по вертикали поднял, не знаю, о водке думал поди. Ну, и стал он мерина при всем честном народе драть, на бутылку себе зарабатывать. А мерину хули - стоит. Он же без яиц. Бабки тут всполошились, забегали, молодухи завизжали. Я то уже большой был, знал какого цвета залупа. А Витька, братик мой, что в песочниче терема строил –замер и смотрит. Борька Чуносый знай пыхтит. Как на арене цирка – в кругу охуевших зрителей. Старуха одна не выдержала, побежала звонить в милицию. Дескать, коня ебут на глазах общественности. Приезжайте спасать советскую, блядь, мораль.

А тут мусорщик-то блядовитый отстрелялся, выглянул в окно и увидел, что в мире творится. И вот, паря, картина, достойная кисти. Борька Чуносый вот-вот ленту финишную порвет, а тут этот помойный ковбой выбегает из дома, кнутом машет и орет на весь, блядь, микрорайон. «Я этого мерина кормлю, пою, а ты, сука, его ебешь!» Будто ему самому мешал кто. Возмущается, в общем, несправедливостью. Да хули, не только словами возмущается, на деле негодует. Размахивается кнутом и хочет Борьку Чуносого по голой сраке огреть. Чуток бы пониже взял, в самый раз бы было. Да, видать, переволновался. Вобщем, вместо Чуносовой жопы, ебнул он кнутом мерину по шее и ушам. Морду, вроде, тоже зацепил.

Мерин такого оборота не ожидал. Больно животине стало и обидно. Вспомнил, что и он когда-то рысаком был. До операции. Или хотел быть. Вобщем, заржал мерин и взвился на дыбы. Точь-в точь как на памятнике в городе Ленинграде, если бы не телега с мусором, да прилипший к жопе Борька Чуносый. Как Борька на мерине удержался – ума не приложу. Вроде и схватиться то ему особо не за что было. Кривошипом, что ли, своим за какую кишку зацепился, не знаю. В общем, когда мерин снова на четыре ноги встал, Борька так и сидел на оглоблях, в раскорячку, со спущенными штанами и обнимал лошадиную жопу как мать родную. Эх, лучше бы он пизанулся тогда.

А так понес его мерин. буй знает откуда такая прыть у клячи взялась. Начал он вокруг двора кругами хуярить, как на бегах. Галопом. Вместе с Борькой и телегой. Сраные бумажки во все стороны разлетаются. Феерическое, блядь, зрелище. Борька, конечно, охуел окончательно. Орет, но позиции удерживает, скотоеб его мать. Вобщем, носится эта ебическая колесница вокруг двора. Народишко вмиг сбрызнул, по стеночкам жмется, как говно в центрифуге. буй ведь его знает, куда тачанка поскачет. Милиция подъехала. Да менты тоже ссут из машины выйти. А хули удивляться. Вот тебе, Ромка, - Семеныч ткнул коричневым пальцем в моего приятеля, - охота было бы помирать под мусорной телегой? Вот и людям тоже. Бляди люди.

Только Витька мой как сидел в песочнице в середине двора, так и сидит. Обомлел и смотрит на блядские скачки. Мерин с возницей голожопым вокруг носятся. Рядом совсем. А он все смотрит, смотрит, не может глаз отвести. Навсегда я те глаза его запомнил. Они мне, паря, ночью снятся.

В общем, хули резину тянуть. Эта ебля с пляской долго бы еще продолжалась, только на повороте завалилась телега на бок и потянула мерина за собой. Рухнул он на лихом скаку мордой об землю, будто все четыре ноги разом, как спички, обломились. А Борька Чуносый дальше полетел. Прямо в песочницу к моему брату меньшому Витьке. И хуем своим в лошадином говне измазанным Витькин сказочный дворец порушил, пидор.

Ну, тут менты духом воспряли, из машины выскочили. Борьку Чуносого подняли, засунули в клетку и увезли. Никто его больше никогда не видел. А мерина, что дрыгался на земле и ржал жалобно, пристрелили. Лучше бы наоборот.

С тех пор Витька другой стал. Раньше был озорной, а тут в себя ушел и, как бы это сказать, затаился там в себе, что-ли. Я и знаю, что есть он там где-то внутри, стучу, а он не открывает. Только смотрит, как тогда в песочнице. В школе Витька учился плохо, хотя память имел удивительную. Лошадей все рисовал. А после семилетки устроился конюхом на ипподром. Вот такие дела.

Василий Семеныч замолчал. Я хотел ему что-то сказать, но не знал что. Мой приятель Ромка тоже молчал, что с ним бывало редко.

Года через три с лишним, уже после дембеля, я проходил мимо дома Василия Семеныча и решил заглянуть, проведать его по старой памяти. Семеныч постарел. Еще больше высох и пожелтел. Даже усы отклонились от перпендикуляра. Лицо его теперь напоминало не елочную крестовину, а куриную лапку. Голос, правда, остался прежний. Посидели мы с ним, вспомнили былое. Выпили принесенной мной водки. Все стены на кухне были увешаны рисунками лошадей. Я спросил Василия Семеныча про Витьку.

Семеныч шумно сглотнул и сказал, глядя в угол:
- Нету больше моего Витьки. Повесился у себя в конюшне. На вожжах. И не пил ведь он совсем, не пил.
На последнем слоге голос Семеныча сорвался в хриплый свист, словно из пробитой шины. Кадык на шее ходил вверх-вниз поршнем, пытаясь раздавить, загнать обратно в пустоту сердца позорное желание зареветь. Я быстро простился и ушел.

Много лет назад это было, а я до сих пор помню и усатого Василия Семеныча, и его брата Витьку, и Витькины картинки. Почему помню, не знаю. Наверно, я впечатлительный. А может припизднутый.

Студенты

С раннего детства Оля считала себя королевой. Круглая отличница, она обладала еще и очень миловидной внешностью. Парни не давали ей прохода уже с седьмого класса.
Но еще раньше, в двенадцать лет, когда Оля стала превращаться из девочки в женщину, мама - сама до сих пор красавица - рассказала дочке о том, как нелегко живется королевам. О том, как не дают им прохода самоуверенные (а то и просто наглые) мужики. И отвязаться от них стоит большого труда.
Еще мать говорила, что красота есть дар, который нельзя расходовать как попало. Из всех мужчин на свете Оле предстояло выбрать только самого лучшего.
- Не повторяй моих ошибок, - наставляла мама.
В семье не было папы. Мама развелась с ним, когда Оле было два года. Папа несколько раз заходил к дочке на день рождения. Оле он не нравился. В самый последний раз папа быстро и неприятно опьянел, поцеловал дочь в губы, обдав сладким и липким спиртным духом. Почти сразу после этого у них с мамой произошел скандал, и папа вовсе перестал приходить. Что оказалось только к лучшему.
А пацаны действительно - не давали прохода. Впрочем, достаточно быстро Оля сообразила, что большинство из них отшить - довольно просто: надо всего лишь сказать что-нибудь остроумное. Большинство юнцов не могли внятно пошутить в ответ и сливались. Но были среди них и особо наглые. Подкарауливали, пытались зажать в углу. Оля записалась в секцию восточных единоборств. Спустя какое-то время она перестала бояться грубой силы.

Школа кончилась, и Оля поступила в университет, на юридический факультет. Здесь красивых и наглых парней тоже хватало. Кое-кому даже пришлось преподать урок, показав пару эффектных приемов. Потом Оля узнала, что за глаза ее прозвали «Умой Турман».
К третьему курсу Оля задумалась о том, что ей - уже двадцать лет. Она - самая красивая на курсе. Однако - все еще девочка. Оля стала ощущать смешки и подначивания. Кличка опять же эта. Посмеяться стремились, естественно, парни-неудачники. Но было от этого не легче.
Оля посоветовалась с мамой. И та сказала, что сейчас - самое время задуматься над выбором кавалера. Да такого, чтобы был - надежный, на всю жизнь.
Такого же мнения придерживалась и Олина подруга Зоя. У нее тоже были проблемы с парнями, но совсем иного, чем у Оли, свойства. Если Оле парни не давали прохода, то на Зою они вообще не обращали внимания. Зоя была классической «страшненькой подружкой», которая есть у всякой красивой Женщины. Зою портил очень крупный нос. Само его существование ввергало подругу в такие комплексы, что лучше было бы о них ничего не знать.
Оля сделала выбор достаточно скоро: она решила завести отношения с Костей. Это был парень из хорошей семьи, со своей квартирой. Оля оказала Косте кое-какие знаки внимания. Потом у них было свидание, в конце которого они поцеловались. Страшно сказать, но и по-настоящему соприкасалась с мужчиной губами Оля тоже впервые в жизни.
Если не считать того, что было однажды с Зойкой. Но тогда они просто практиковались, и Зойка учила подругу всяким вывертам языком.
После второго свидания Костя пригласил Олю к себе на дачу. Оля прекрасно понимала, что это значит. Она сразу оговорила, что поедет только с Зойкой.
- А у нее кто-то есть? - поинтересовался Костя.
Узнав, что никого, сказал, что тогда он позовет с собой еще и Ромку.
Это был самый главный клоун на курсе - долговязый, с лошадиными зубами и алыми прыщами на щеках.
- Пусть они с Зойкой позажигают! - многозначительно сказал Костя.
Оля согласилась. Пусть, конечно…
***

О своих переживаниях Оля регулярно докладывала Зое.
- Каково это - терять невинность? - волновалась королева курса. - Правда, больно?
Зоя была более опытна в этом вопросе. Еще на первом курсе у нее случился секс с тренером баскетбольной команды, в которой она играла. Да и потом - кое-что перепадало в этом отношении.
- Чуть-чуть, - говорила Зоя.
Она ловила себя на том, что хочет что-то сделать с подругой. Нет, не утешить, не успокоить. Скорее, задушить.
В ее-то, Зойкины, интересы Оля не вникала. Конечно, ни хуя не царское это дело - во всяких мелочах ковыряться. Подруге было абсолютно до пизды тот, например, факт, что Зоя терпеть не могла Ромку.
Этот гад, поганый шут, еще на первом курсе выбрал носатую «страшилку» объектом своих насмешек. При ее появлении он часто начинал насвистывать мотивчик из фильма «Буратино». Да по всякому мог подколоть.
И Зоя знала, что лично для нее никакого удовольствия поездка на дачу не сулит. Только войну.
Подруга наконец ушла, а Зоя поняла, что ненавидит ее. Люто, от всей души. Зоя знала, что надо бы сделать подруге говно. Но как? Вот вопрос.
***

Клоун Ромка пошел в атаку на Зою уже в машине (у Костика был свой «форд»). Оля королевой сидела, скучала на переднем сиденье. А Ромка стал тискать Зойку.
- Ну, что, радость моя! Поебемся сегодня? - громко верещал он.
Спрашивал, любит ли Зоя позу «раком»? Или все-таки в рот?
А потом бросился хватать Зою и за грудь, и за бедра.
- Вы меня, ребята, так смешите, что я сейчас въебусь во что-нибудь! - чванно сказал Костя.
Оля же лишь презрительно фыркала. И за это Зоя возненавидела ее еще больше.
Клоун опять шел в атаку. Зоя изловчилась, запустила руку ему между ног и схватила за мешочек, который мешает мужикам хорошо танцевать.
- Что?! - взвыл Ромка.
- Или ты заткнешься, или оторву, - сказала Зоя.
Для того, чтобы показать, что она говорит всерьез, она чуть-чуть выкрутила Роме этот самый мешочек.
- Все-все! - сказал тот. - Я больше не буду!
- Ну, вот, всю потеху испортили! - вздохнул за рулем красавчик Костя.
Этого типа Зоя ненавидела тоже. И еще она прекрасно отдавала себе отчет в том, что это - только первый раунд, и что гнусный клоун непременно возобновит наскоки. И неожиданно Зоя поняла, как ей быть. Она даже усмехнулась: вариант был просто превосходным. Да что там - конкретно охуительным! Воспользовавшись им, можно было еще и поквитаться с зацикленной на своей драгоценной персоне королеве курса. Правда, придется пойти и на кое-какие жертвы.
***

Ужинали макаронами и сосисками с кетчупом. Зоя так проголодалась, что имела неосторожность засунуть одну из сосисок целиком в рот, сложив пальцами пополам.
- А буй сосешь так же? - спросил Ромка.
Костя поперхнулся от смеха. Смеялась и Оля. Предательница! Зою, что и говорить, застали врасплох.
А поганец продолжал:
- Наверное, неудобно тебе, еще ведь и носом цепляешься.
Костя схватился от смеха за живот. Да и Оля тоже - трясла плечами и фыркала. Сучка, блядь!
- Все жду, когда ты мне это свое умение продемонстрируешь, - развивал наглый клоун атаку.
- Гляди, дождешься! - Зоя тоже начинала постепенно приходить в себя.
- И когда же?
- А хоть прямо сейчас! - Зоя встала из-за стола и пристально посмотрела наглецу в глаза.
- Ты серьезно? - заюлил Ромка.
- Да.
- А что, если я… если я, ну, не хочу?
- Э, Ромыч, не годится. Ты же сам ее об этом всю дорогу упрашивал, - подначивал Костя. - А дрочил на нее, так и вообще три года. Иди, пользуйся, раз просил.
Зоя встала, взяла Ромку за руку, повела из-за стола.
- Ну, дела! Я хуею, - говорил Костя.
Зоя усмехнулась. Все шло по ее плану.
***

Когда они поднялись на второй этаж, Ромка уже не выказывал прежней прыти. Зоя втолкнула его в комнату и, не успел он опомниться, сорвала с него брюки, спустила трусы. Ромка даже не успел ничего возразить.
А потом Зоя поместила его буй себе в рот.
Рома вдруг вспомнил, как в детстве смотрел за тем, как в парке надувают воздушные шарики - https://chukcha.nethttps://%D1%88%D0%B0%D1%8052.%D1%80%D1%84/index.php?categoryID=564 . Вот - просто резиновая тряпочка, а теперь ее насаживают на шланг с газом, и вырастает красавец-шар. То же самое стало происходить и с его хуем. Он вдруг невыносимо и так приятно раздулся. А какие кренделя выписывала Зоя языком!
Наслаждение оказалось настолько сильным, что Ромку даже стало трясти.
- Ну что, не мешает нос? - спросила Зоя, вытаскивая буй изо рта.
- Н-нет! - простонал Ромка.
А потом Зоя повалила его на кровать, скинула с себя джинсы и села прямо на разбухший ствол.
Ей тоже было приятно. Она не стеснялась стонать и кричать.
Ромка погрузился в блаженство, которое ему подарила - надо же! - страшненькая носатая дура, ебать которую он, конечно же, никогда не хотел.
***

- Я не могу это слушать! - сказала Оля.
Ей казалось, что парочка этажом выше потеряла не то, что всякий стыд, но даже представление о разуме. Они стонали и кричали, пыхтели и сопели. Оле не верилось, что еще недавно ее забавляла эта ситуация.
К тому же Костя, с которым она осталась наедине, стал распускать руки. Запускал ладони ей под кофточку, гладил соски, пытался проникнуть в святая святых, сквозь заслон из джинсов, колготок и трусиков.
Оля сопротивлялась. Она чувствовала себя полной дурой. Зачем она поехала с ним? А теперь Костя еще и показал себя с плохой стороны: был высокомерен, поощрял издевательства над подругой. Нет. Разумеется, это не мужчина ее мечты.
- Извини, Костя, - сказала она, выворачиваясь из объятий. - Давай погодим с этим. Я еще не готова!
Костя, кажется, обиделся.
***

Зоя упивалась. Не столько тем, что ее пизде было хорошо от присутствия в ней Ромкиного хуя. Радости добавляло и чувство победы над подругой.
Там, наверное, сейчас Костик к ней пристает. Возбудился, поди.
Было приятно и другое. То, что она испытывает от ебли полноценный кайф, в то время как подруга страдает от неуверенности.
И еще - она только что одержала победу над мужчиной. Очень неприятным ей мужчиной. Ну, и по буй эмоции! Враг - повержен.
Вот уже больше часа Зоя манипулировала Ромой, разворачивала его и так, и этак, отсасывая и поддрачивая, вынуждая его вновь и вновь ебать себя, выводя из сил.
Рома стонал, пытался вырваться. Но Зоя была в хорошей спортивной форме.
***

Костя достал из дизайнерского рюкзака коньяк, налил себе в стаканчик. Залпом выпил.
- Дай и мне! - попросила Оля.
Опьянение прокатилось по телу горячей волной.
Мысли неожиданно покатились в направлении ебли, на которой настаивал Костя. «Почему бы и нет? - вдруг подумала Оля. - Была не была! Ведь находят же в этом что-то люди!»
Она позволила Костику себя раздеть. Легла, послушно раздвинув бедра. Ощутила, как ее щелочку штурмует мощный таран.
Должно быть, что-то пошло не так, поскольку Костя не мог в нее войти.
- Да ты сухая, мать! - сказал он ей.
После чего припал языком к тому месту, куда только что тыкался. Оля закрыла глаза. Она была пьяной, у нее кружилась голова. Было стыдно и приятно. Так бывало, когда она трогала себя под одеялом. Но чтобы это делал мужчина? Языком? По ее телу пробежала судорога, откуда-то изнутри хлынула теплая волна.
А затем Костя прекратил лизать и вставил в нее свой буй. Тот проходил в тело медленно. Вдруг столкнулся с препятствием.
- Хуясе, ты действительно целка, - сказал Костя. - Что ж, будем работать над этим вопросом.
Вдруг стало больно. Оле казалось, что ее разрывают на части. Было больнее, чем она предполагала. К тому же пахло от Кости точно также, как от пьяного отца, когда тот целовал ее, маленькую.
Оле захотелось заплакать. Да, она - все-таки набитая дура! Зачем это все?
Оля принялась отпихиваться локтями и коленями, ощутила, как член Константина выскакивает из ее щелочки.
- Извини! Я… Я не могу, - сказала она.
- Ну, и пиза же ты! - зло сказал Костя.
Оля разревелась, и голой помчалась на второй этаж.
Ворвалась в комнату, где уединились Зоя и Ромка. Она увидела, что Зоя держит Ромку за уши, а тот сосет ей грудь.
- Пошел, кобель, на буй! - отпихнула она парня.
Тот подчинился. С какой-то даже странной радостью. Подхватил штаны, ссыпался по лестнице.
А Оля бросилась на постель, обняла Зою и зарыдала.
- Ненавижу мужиков! - говорила она сквозь слезы. - Такие, блядь, противные… С дудками этими своими… Поехали домой, Зоенька!
Но вот чего Оля не ожидала, так это того, что подруга разденет ее, плачущую, положит на кровать, раздвинет ей ноги и примется вытворять языком то же, что совсем недавно делал Костя.
Впрочем, даже и это было еще не все. Когда по телу Оли прокатилась вторая за сегодня сладкая волна, Зоя вдруг раскрыла свой рюкзак и достала оттуда…
- Что это?! - ахнула Оля.
Действительно, предмет в ее руках словно воплощал собой самое непристойность.
- Фаллоимитатор, подружка! Только не говори, что им не пользуешься!
- Нет!
Когда в нее вонзился искусственный буй, Оля вскрикнула. Но потом действительно стало приятно. Очень приятно.
Если бы Оля могла прочитать мысли подруги, она бы очень удивилась.
«Вот тебе! - думала подруга. - Вот тебе, чванливая, жестокая пиза! Я ебу тебя искусственным хуем, заносчивая, эгоистичная мразь!»
***

Чего Ромка никак не ожидал, так это того, что телки наверху начнут ебаться. «Вот это крутняк!» - обрадовался он про себя. Будет, что распиздеть на курсе. Ни хуя себе - лесбиянки.
На Олю ему было откровенно насрать. А вот перед Зойкой получалось как-то неудобно. Ведь ебал ее только что. Но чего, спрашивается, стоил их секс, если Зойка тут же бросилась в кровать к подружке. Поебались, называется…
На Костика было вообще страшно смотреть - скрипел зубами, глушил коньяк прямо из горла.
- буй знает что, блядь, происходит, - сказал он, пристально глядя на Ромку.
Только сейчас Ромка обратил внимание на то, что у однокурсника стоит буй.
«Этого еще не хватало!» - подумал Ромка. Реконструировать подобный ход событий ему было не сложно. Конечно, Ольга обломала этого красавчика и сейчас, каждым своим стоном и страстным вздохом (которые были здесь превосходно слышны) плевала в душу первому парню на курсе.
А вот он-то, Ромка, поебался. В отличие от некоторых.
- Что, блядь, доволен? - угрюмо спросил Костя.
- Ну, ничё так, - выдавил хохоток Ромка.
- Крутым, блядь, себя чувствуешь.
- Ну, - осторожно сказал Ромка, - не без этого.
- Пидарас ты.
- Что?
- Ржешь, сука, надо мной, да? А в понедельник всем на факе распиздишь, - И вдруг Костя заорал: - ДА, УЕБОК?!
- Что… - вскочил Ромка
И тут же упал, сваленный профессиональным ударом в челюсть. Костя бросился на него. Но не бил, а… ёб твою… срывал с него штаны.
- Э, что ты… что ты делаешь?! - кричал Ромка уже не стесняясь.
- Да так, блядь, - пыхтел Костик. - Хочу сделать кое-что, чтобы кто-то потом не пиздел своим языком, что не надо.
- Ай, блядь! - вопил Ромка.
Мысли его метались в панике. Столкнуть с себя Костика было невозможно. Костя был крепче.
- Будешь, на буй, знать!
- Помогите! - кричал Рома, извиваясь. - Ай, блядь!
Девки наверху не обращали на его вопли никакого внимания. И хорошо. Это же позора потом не оберешься!
И как потом с этим жить, если в жопе побывает чей-то буй. Но Рома слабел.
Вдруг что-то произошло. Костя страшно закричал. Запахло как в рентгенкабинете. А потом Костя упал куда-то вбок. Ничего не понимающий Рома встал.
И только тут заметил, что в доме-то - гости.
Их было двое. И оба какие-то странные. Что это за щупальца? И почему они - серые и склизкие? Костюмы, что ли?
- Здравствуйте, ребята, - сказал Рома, натягивая штаны.
Ему, конечно же, было не по себе. Гости молчали.
- Хэллоуин, вроде, уже закончился, - сказал Ромка.
А потом щупальце одного из гостей сдавило его шею.
***

- Отвратительные твари, - прошипел #вургл! - Они опьяняют себя и спариваются с особями своего пола. При этом наверняка знают, что потомства это не даст.
- Соглашусь с вами, коллега, - сказал доктор %грыкл? - Моральные принципы этой расы оставляют желать лучшего.
%грыкл? был ученым. Его Жизненным Призванием было сомнение. Это подтверждал и вопросительный знак в окончании имени. Он задавал вопросы.
А вот #вургл! был воякой, привыкшим отдавать приказы. Отсюда и восклицательный знак.
%грыкл? ввел тварям парализатор. Они, со всей очевидностью, оставались в сознании. Но могли только вращать органами зрения и пускать из ротовых отверстий органическую жидкость. Доктор достал контейнеры для образцов. Приступил к процедуре взятия проб.
Специальной ложечкой он выковырял у тварей по одному глазу. Не без труда, специальными щипцами, выломал зубы из челюсти. Срезал семенники.
- Ну, и гадская у вас, ученых, работенка, - шипел #вургл!
- Не хуже прочих, - ответил доктор.
Ему предстояла наиболее неприятная часть работы: потрошение. Лазерным скальпелем он нанес разрезы, брызнула алая жидкость. %грыкл? погружал в тела манипуляторы, извлекал внутренние органы, паковал в контейнеры.
Существа дрожали. Наверное, им было больно. Но %грыкл? был профессионалом, радеющим об интересах своей косморасы. И что ему страдания каких-то негуманоидов? К тому же он заставил себя полюбить то, что делал.
Поедать мозги существ ему тоже было неприятно. Но как иначе получишь информацию об этой планете? Хорошо бы кто-то из тварей имел дело с технологией или безопасностью. А потом, по возвращении на $шверкл!!! - родную планету, мозги доктора съест Главный Потрошитель, и благодаря этому увидит своим разумом все, что видел доктор %грыкл?.
Судя по всему, мозг находился в костяной коробке, неподалеку от слизистых органов зрения. %грыкл? сжал костяной орех одним из щупальцев. Раздался хруст. Доктор ощутил профессиональное любопытство и раздвинул стенки черепа. Он аккуратно вынул мозг, разделил его на две половинки. Поднес к ротоотверстию одну, потом другую.
- Я не могу на это смотреть, - сказал вояка #вургл! - Там наверху я чувствую еще двух тварей.
Доктор сделал жест согласия, не отрываясь от пожирания мозга.
***

- Там что-то происходит! - тревожно шепнула Зоя.
- Да и по буй! - томно сказала Оля. - Ой, Зоенька, миленькая! Я, кажется, тебя люблю! Как же мне хочется еще раз, чтобы ты мне в щелочку - вот так вот, язычком.
- Там пацаны что-то орали.
- Нас-рать! - с интонациями актрисы Ренаты Литвиновой томно произнесла Оля. - Мне нас-рать! Насратьнасратьнасрать!
Открылось дверь. Вошло большое и странно пахнущее существо.
Сначала девчонки ничего не поняли. Но потом гость зарычал, а его тело окуталось багровым свечением.
- Что, блядь, за буйня, - успела произнести Зоя.
А потом ее телом овладел парализующий ужас.
Когда Зоя была маленькой, она копалась в папиных пластинках, еще виниловых. Запомнила одну из них, группы «Iron Maiden», с монстром в каске на обложке.
Существо, которое появилось в их комнате, напоминало этого монстра. Только было оно с щупальцами, его тело покрывала слизь.
- Мальчики, прекратите! - ошарашенно шептала Оля.
Но это, похоже, не являлось шуткой.
Монстр зарычал, взмахнул щупальцами.
«Съездили, блядь, на дачу!» - еще успела подумать Зоя.
А потом она действовала на автомате. Увидев, что чудовище метнуло щупальце по направлению к Оле, Зоя отпрыгнула прочь, упала с кровати. На четвереньках помчалась - нет, только не к двери! - к окну. Ладонью натолкнулась на брошенный фаллоимитатор. Сжала его в руках.
- Не трогай, блядина! Только попробуй меня тронуть! Убью на буй! - страшно кричала она. - УБЬЮ!!!
***

&У одной из тварей оружие& - телепатировал #вургл!. - &Применяю аннигиляцию&
&Нет& - пришел ответ от Пожирателя Мозгов. - &Мы не знаем, что у твари на уме. Она может уничтожить нас&
&Тварь хочет уйти&
&Не препятствуй&
&Есть&
***

Размахивая искусственным членом, Зоя шла по лестнице, рыдала взахлеб.
На первом этаже еще один монстр пожирал мозг из головы Костика. А Ромка лежал выпотрошенный, с распиленной головой.
Зоя заорала и нацелила фаллоимитатор на монстра.
Тот стоял, разглядывая Зою. Глаза у него были - на ниточках. Когда один из них дотронулся до Зоиной руки, девушка закричала и бросилась прочь из дома.
Дверь была не заперта. Ее не преследовали.
Зоя бежала, страшно крича, размахивая своим оружием. Она не обращала внимания на мороз, хотя одежды на ней не было. Где-то здесь должно быть отделение милиции. Где-то здесь…

Ниибаццо позитивная сказочка про Ниибаццо добрую Белоснежку

В одном довольно задроченном королевстве жил-был Принц. И очень любил этот принц дела всякие сексуальные типа ебли и ананизма. Дрочил Принц и руками, и ртами добрых лесных зверушек, и лохматкой своей служанки негритянки Гретты. Однажды принц пошол в лес подрочить беззубыми белочками и зайчиками. Он поймал пушистиков, дал им в качестве премии орешков и морковки, и когда те зохавали угощения, начал в ихние рты пиписькой тыкать, да глаза от удовольстия закрывать.

А в это время в лесу гуляла Белоснежка, собирала цветочки всякие лесные и ягодки, и пела красивую песню "я я я яблоки ела я я я просто сгорела". Принц увидел Белоснежку, услышал ее божественный голосок, и от щастья даже белочку с хуя уронил.

– Какая ты ниибаца красивайя, – молвил Принц Белоснежке.

Белоснежка опустила глаза и от смущения покрылась красными пятнами от ушей до сисек.

Пользуясь моментом Принц стал лапать Белоснежку за пятнистые сиськи, и даже хотел оросить ее золотым дождем, но не смог выдавить и капельки мочи.

После недели ухаживаний они поженились.

Прошол год.

Белоснежка сидела и ждала своего Принца с охоты. Он должен был придти уже несколько часов назад. Белоснежка уже начала волноваться, уж не случилось ли что страшное? Она решила пойти в лес и спросить птиц, не видели ли они ее любимого.

Все лесные птицы разлетались, а звери разбегались кто куда при вопросе о Принце. Белоснежка была сильно удивлена такому поведению лесной фауны и решила продолжить поиски самостоятельно.

Белоснежка дошла до лесной опушки и увидела голую жопу слепого негра, служившего егерем в их королевском лесу. Егерь был педофилом, и развести его на еблю было как два пальца абассать, стоило лишь прикинуться маленькой девочкой или мальчиком. Белоснежка чуть прошла по краю опушки, чтобы посмотреть, кого на этот раз ебал слепой егерь. Член у него был хорош – черный, блестящий, крупных размеров. Белоснежка аж засмотрелась и уже начала репетировать в уме детский голосок, но тут ее взгляд переместился на попискивающего юношу. Сразу видно, что жопоебля доставляла ему колоссальное удовольствие! Это был принц!

Белоснежка закрыла лицо руками и побежала прочь из лесу, подальше от этих пидарасов. Прибежав домой, она схватила самый большой самотык и принялась яростно надрачивать, приговаривая: "Ах ты грязный пидарас, буй я теперь тебе дам! Я тебе отомщу, ахтунк ванючий"!

Белоснежка долго вынашивала план мести. Такое предательство она простить не могла! На следующий день Белоснежка, орально удовлетворив Принца и дождавшись, пока тот уснет, обмазала его медом, обсыпала орешками, морковками и прочими вкусностями. Затем подошла к окну и громко свистнула. На свист Белоснежки сбежались добрые лесные зверушки, приперлись 7 непохмеленных гномов, слетелись птицы, и даже припрыгала на хвосте Русалочка Ареель, вообще непонятно откуда взявшаяся в этом лесу. Зверушки, птицы и Ареель принялись пожирать угощения с тела Принца, попутно откусывая и отклевывая кусочки мяса.

Белоснежка стояла рядом и смотрела, как тело принца превращается в кровавое месиво. Решив, что надо оставить принца живым для собственных утех, она разогнала всю живность, а русалке дала смачного пинка, чтоб скакала быстрее. Потом она молча подошла и толкнула его лицо своей изящной туфелькой.

– Ну че, сссука, будешь еще так делать? Плохой мальчик, плохой! – и она с размаху ударила его ногой в живот.

Белоснежка отошла от Принца и жестом приказала гномам связать и подвесить принца за руки. Гномы тотчас же исполнили приказ, и теперь принц висел, безвольно склонив свою голову на плечо. Он все еще находился в сознании, хотя его лицо выражало аццкие муки.

Белоснежка приказным тоном крикнула: "Смотри на меня, скатина!"– и хлестнула Принца плеткой. Принц тут же перевел взгляд. Белоснежка медленно стянула с себя всю одежду, немного запутавшись в кальсонах с махровым начесом. И с радостью отметила, что окровавленный буй Принца незамедлительно эрегировал. Она подошла, развернулась задом и насадилась на лишенный кожи член. Принц дико взвыл то ли от боли, то ли от многократно усиленного удовольствия. Белоснежка бешено задвигала тазом, и вскоре кончила и слезла с хуя, унося в своей пизде ошметки плоти, но Принц к тому времени уже отрубился. "Вот слабак!" – подумала Белоснежка и еще раз пнула Принца.

Наутро доброе сердце Белоснежки оттаяло, обида на Принца прошла, и на душе образовался сплошной позитив. Белоснежка решила устроить пир на весь лес и небольшую групповушку. Голышом она бегала по лесу и звала всех на пир. Пригласила и слепого негра, и русалочку Ареель, и служанку Гретту, и семерых гномов, и вообще всех, кого встречала на своем пути.

К полудню все гости собрались, и начался пир. Белочки ебались с зайчиками, слепой негр возлюбил служанку Гретту, приняв ее за парня. Очухавшийся к тому времени Принц вылечил волшебным зельем свой буй, и бегал и присовывал то Белоснежке, то русалочке Ареель, то Гретте, то по старой привычке беззубым зверушкам.

Пир закончился только на следующее утро. Уставшие дамы переплевывались спермой и задорно смеялись. Слепой негр прозрел и сразу же влюбился в служанку Гретту, а та ответила ему взаимностью. 7 гномов по очереди признавались в любви русалочке Ареель, и она призналась им всем в любви. И пошла жизнь в лесу, что ни в сказке сказать, ни мочей обоссать!

З.Ы.
А через пару лет через лес проезжал какой-то ублюдок на Кразе, и передавил и Белоснежку, и Принца, и вообще всех обитателей леса к чертовой матери.

К О Н Е Ц !!!!!!!!!!